«Подходили попы с черно-красными флагами»

Фото: из личного архива А. Кушнира

Крымчанин, бывший боец внутренних войск МВД Украины — о прошлогодних февральских событиях на киевском Майдане

Анна Ветвицкая

27 февраля, 2015 16:12

9 мин

Жителю Алупки Александру Кушниру сейчас 22 года. Год назад в Киеве он был одним из сотен молодых призывников, которых отправили защищать администрацию президента и правительственный квартал от агрессивно настроенных сторонников так называемого Евромайдана.

– Я попал в армию по призыву в апреле 2013 года, — рассказывает «Русской планете» Александр Кушнир. — Военкомат распределил меня в военную часть в Одессу. Я закончил Ялтинский торгово-экономический колледж, поэтому меня поставили на должность повара. На службе мне приходилось спать по 3-4 часа в сутки, вставать рано и готовить на триста человек. Это продлилось до сентября 2013 года. Позже меня перевели в хорошую роту, но через пару недель начались серьезные столкновения в Киеве. Изначально никто не верил, что нас отправят на Майдан. Уже такое бывало, что как только там что-то начинается, то нам говорят вещи собирать. Но в итоге никто никуда не ехал. А тут дали приказ. У кого папа в погонах, тот смог остаться в части на наряды, но в основном всех увезли в Киев. Был один старший солдат, который отказался ехать, так ему лычку сняли, понизили в звании и лишили должности. Тогда никто из нас ему ничего не говорил: все прекрасно понимали его решение.

Из Одессы Александр ехал с ротой в 60 человек — это была вторая партия одесских солдат внутренних войск. Они приехали в Киев утром 1 декабря, когда на улице Банковой майдановцы давили бульдозерами и били цепями спецотряд «Барс».

– Мы заранее знали, что нас ждет, — рассказывает Александр. — Нас обучили, как «монолит» из щитов ставить, как обороняться. Казалось, ничего сложного. Но условия там были суровые. Нас поселили в спортзале, где было очень холодно, особенно когда ударил мороз минус 20. Нам поставили задачу защищать администрацию президента. Мы стояли по 8-10 часов у администрации, сменить было некому. Но потом мы служили два часа через два. Было время отдохнуть. Нас даже в музей истории Отечественной войны несколько раз водили.

Александр вспоминает один из самых сложных моментов киевской службы, когда их на три дня заблокировали на улице Институтской. Офицеры переодевались в гражданское и ходили в магазин купить еды.

– Нам приказали оттеснить митингующих, только после этого в 4 утра мы смогли поесть холодного супчика, — говорит он. — За каждую серьезную стычку давали по тысяче гривен (около трех тысяч рублей — Примеч. РП.) За время службы на Майдане многие на эти деньги успели себе купить мобильный телефон и планшет. Нас поначалу плохо кормили: холодные супы и каша с тушенкой. А потом гуманитарную помощь стали передавать (Во многих регионах, в частности в Крыму, собирали и передавали помощь для силовиков. Поскольку «Беркут» содержали неплохо, то они передавали эту помощь внутренним войскам. — Примеч. авт.) Так нам печенье со сгущенкой и даже сигареты выдавали. Я там начал курить.

Собеседник рассказывает, что основные месяцы службы с декабря по январь шли относительно спокойно. А потом начались февральские жесткие противостояния.

– Мы приехали в администрацию президента к восьми утра, — рассказывает Александр, — нам сказали подняться на горку в правительственном квартале и удерживать штурм. Там скользко было стоять, на бойцов стали воду лить и проволокой избивать. Нам дали приказ выталкивать их, тогда мы нередко били их щитами и ногами, потому что другого выхода не было. У нас были щитки на руках и ногах, бронежилет, шлем, щит, газовый баллон, наручники и палка. Боевого оружия у нас не было, но палкой и щитом тоже можно было нанести увечья. Тогда штурм всю ночь длился. У нас много спецсредств поворовали: щитов, палок и особенно щитков на руки и ноги, которые было легко сорвать.

Александр всегда стоял в первой линии из-за высокого роста. По его словам, часто подходили журналисты, женщины, попы с черно-красными флагами со словами: «Хлопцi, ви що робите, чому нас б'єте?» Разговаривать или ответить на удары было нельзя.

– Было сразу видно тех, кто стоял на Майдане за идею, а кто был просто радикально и агрессивно настроен. Было несколько случаев, когда можно было эти противостояния подавить, но этого не произошло. Мы не раз общались с офицерами, чтобы дали нам зеленый свет. Каждый из нас видел, как противостояние подавить раз и навсегда. Мы вставали с надеждой, что сегодня отдадут такой приказ. Но приказа не было, поэтому мы проиграли. Мы никакой агрессии не проявляли, только сдерживали, — говорит собеседник.

Когда начались блокирования и первые огнестрельные противостояния, бойцы внутренних войск понимали, что нужно себя защищать и применять силу.

– В нас кидали камнями, «коктейлями Молотова». Тогда я дважды горел: вспыхивал полностью как одуванчик, но специальный противопожарный отряд моментально тушил нас. Только потом сгоревший бушлат было тяжело отстирывать. Мы ничего не могли сделать, только щитом закрыться. «Беркут» использовал дробовики с резиновыми пулями. Огнестрельное оружие выдали в конце февраля только контрактникам и офицерам для устрашения, а не применения. Знаю точно, что майдановцы применяли огнестрел. Я как-то ночью на посту на рации сидел и слышал, как бойцы крымского спецотряда «Тигры» были ранены огнестрелом в шею и грудь. На Грушевского были серьезные столкновения, а срочников только с щитами и палками оставили. Запорожская рота ушла туда, а обратно мы их выносили: их брусчаткой со всех сторон закидали, многие идти не могли. Я был старшим по возрасту в своей роте: в основном там были парни по 18 лет. Некоторые боялись заступать на Грушевского, но командир им «леща» даст, мозги вправит и поставит в конец строя, чтобы воинский дух не опускали. Но я никогда не боялся, потому и первым стоял.

Александр рассказывает, как проводилось психологическое воздействие на бойцов. Перед Майданом и во время него их настраивали агрессивно, показывали ролики, где украинские силовики получали палками по голове, бревнами-таранами в грудь, шилом в шею, горящие взрывпакеты под щитки и бронежилеты.

– Наш крымский «Беркут» был заложником ситуации. Я к ним ходил, общался. Мне было жалко на них смотреть. Мы как щит были, а они как меч: мы стоим в плотном «монолите» и открываем им коридор, они выходят на майдановцев, сражаются, а потом заходят обратно, мы их закрываем. Они все были страшно побиты и изувечены. Для них часто организовывали провокации с целью вызвать агрессию, а потом показать последствия.

К концу февраля командиры предоставили бойцам два варианта: уехать домой или остаться в «мясорубке». Разведка доложила, что на администрацию президента готовится вооруженное нападение под видом мирной акции протеста. Командиры знали, что будет серьезное противостояние, а оружия у бойцов не было.

– Я сразу позвонил близким, они сказали уезжать, но я знал, что выехать через блокпосты, охраняемые «Правым сектором», было нереально. Майдановцы коридор для силовиков не предоставляли и хорошенько их били, так что они полуживые домой возвращались. Поэтому я остался. Охранял блокпост по периметру, но все прошло спокойно. Когда все закончилось, и прежнюю украинскую власть свергли, нас с помощью какого-то депутата стали вывозить через несколько блокпостов. Мы через окна смотрели на эти страшные лица в масках и с щитами, они нам свастику и разные ругательства на автобусах оставляли. Некоторые воинские части, чтобы выехать из Киева, отдавали им свои спецсредства: щиты и шлемы. Но мы остались при своем.

В апреле 2014 года Александр вернулся со службы в Крым. До этого он еще месяц служил в Одессе в столкновениях с «Правым сектором». Говорит, что если бы задержался, то уже пришлось бы идти в украинскую армию против ополченцев Донбасса. Сейчас работает в служебной охране, но мечтает устроиться в полицию или МЧС.

– Сейчас ребята из моего призыва служат в так называемой зоне АТО, нашего майора там убили вместе с солдатом. Большинство солдат украинской армии понимают, что их просят убивать не террористов, а таких же граждан, как и они. Многие просто сдаются в плен ополчению или в бою стреляют в воздух. Некоторые даже на сторону ополчения переходят, ведь если ты не будешь выполнять приказ, тебе твои же выстрелят в спину. Мои знакомые врачи скорой помощи тоже ездили туда помогать. Я сам думал ехать на Донбасс, но родителей жалко, они и так после киевской зимы 2014-го от стресса отходят.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе